★ Он убил любимца Гитлера, брал гестапо в Кёнигсберге... Легендарный разведчик из Забайкалья
Сергея Матыжонка называли легендой 2-го Белорусского фронта. Начав свой боевой путь рядовым полковой разведки на Калининском фронте, он закончил его старшиной, командиром взвода дивизионной разведки в Кёнигсберге. В его «Памятной книжке фронтового разведчика» одна за другой следуют строчки о 76 выходах в поиски, о 26 лично доставленных «языках», половина из которых – офицеры. Здесь же отмечено, что он лично уничтожил более сотни гитлеровцев, среди которых - "лучший стрелок Германии", любимец фюрера штандартенфюрер СС (полковник) фон Вейцель.
Был ассистентом при Знамени 2-го Белорусского фронта на параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве. Кавалер трёх орденов Красного Знамени, ордена Славы II и III степени, Красной Звезды, Отечественной войны и Октябрьской Революции, он имел медали «За боевые заслуги», «За взятие Кёнигсберга» и многие другие, а его подвигам писатель Сергей Зарубин посвятил книгу «Тропой разведчика». ранен он был двенадцать раз, из них восемь - тяжело.
За 20 "языков"давали Звезду Героя,Сергей Матыжонок взял 26.
Щуплый, невысокий, сутуловатый - никак внешне Матыжонок не походил на живую легенду 2-го Белорусского фронта, на богатыря-разведчика, лично доставившего живыми в штаб двадцать шесть языков, из которых половина - офицеры, а один - группенфюрер (генерал-майор войск СС) фон Штиммер. Записи в его "Памятке фронтового разведчика" сообщают, что старшина Матыжонок лично уничтожил свыше сотни гитлеровцев, среди которых - "лучший стрелок Германии", любимец фюрера штандартенфюрер СС (полковник) фон Вейцель. Но это только те, кто официально записан, а скольких Матыжонок сразил финкой, пулей или гранатой в 76 боевых разведывательных поисках, бесчисленных перестрелках и ночных стычках, прорываясь к своим или "за проволоку"? Чьих же он корней, забайкальский "чудо-богатырь", как назвал бы его Суворов?
“Языка” взять - не курицу поймать
В ноябре 1944 года старшина Сергей Матыжонок получил тяжелое ранение - восьмое за годы войны. Войска 2-го Белорусского фронта, где воевал старшина, рвались к Восточной Пруссии. Ещё один бросок и вот она - немецкая земля! Но Матыжонку не повезло: в разведывательном поиске на территории врага старшину достала фашистская пуля. Подчинённые командира не бросили: вынесли к своим. Вместе с “языком” - немецким телефонистом.
- Отвоевался старшина, - вынес суровый вердикт врач медсанбата. - В строй уже не вернётся...
Матыжонка эвакуировали в глубокий тыл - на подмосковную станцию Реутово. Из госпиталя Сергей выписался только в конце марта 1945 года. И хотя война близилась к концу, в тылу старшина оставаться не захотел - рванул в родную воинскую часть. Буквально накануне штурма Кёнигсберга старшина Матыжонок стал командиром разведвзвода в 343-й стрелковой дивизии.
Работы в те дни его бойцам хватало: нужно было тщательно разведать укрепления на подступах к городу-крепости. Трое суток солдаты раз за разом уходили в поиск - безрезультатно. “Языка” взять не удавалось - не везло. К своим каждый раз приносили только убитых и раненых товарищей.
- Фрица взять, - вспоминал впоследствии Матыжонок, - не курицу в курятнике поймать. Потери у разведчиков всегда большие были, немцы - вояки серьёзные и грамотные. До сих пор мне мои однополчане снятся: висят ребята безжизненно на колючей проволоке, а над ними ракета вражеская догорает...
Понятно, что после каждой операции нервы у разведчиков на пределе. А тут, не успели подчинённые Матыжонка до землянки дойти, как перед ними выросла грузная фигура начальника разведки дивизии.
- Опять впустую?! - рявкнул полковник. - Немедленно отправляйтесь снова за линию фронта! И чтобы без “языка” не возвращались - иначе под трибунал пойдёте!
- Ребята не спали трое суток, - устало произнёс Матыжонок. - Пусть отдохнут три часа, после этого и пойдём...
- Ты что старшина, забыл с кем разговариваешь?! - побагровел полковник. - Трус! Мои приказы вздумал обсуждать?!
И хвать за кобуру! Но пистолет начальник разведки вытащить не успел. Старшина отработанным движением сдёрнул с плеча автомат и дал очередь. Пули вошли в землю буквально в нескольких сантиметрах от начищенных сапог полковника - тот так и замер с рукой на кобуре. Разведчики спокойно развернулись и пошли спать. Через три часа они снова ушли в поиск. На этот раз вернулись с “языком”.
Через несколько дней начался штурм Кёнигсберга - разведчики Матыжонка пошли в атаку в первых рядах. А полковник “забыл” об инциденте, понял, что был не прав.
- Трусов в разведке не было, - рассказывал после войны Матыжонок. - Старались брать только добровольцев, чтобы каждый знал, что он на смерть идёт. И не ныл, что опять задачу выполнить помешали: “осветили, обнаружили, обстреляли, отошли, оторвались...” Бывали случаи, сходит новичок “за проволоку” несколько раз, и брать его на очередное задание уже нельзя. Некоторые честно признавались, что боятся сильно или физически не могут. Мы никого не принуждали - слишком уж многое зависело от того, с “языком” мы придём или нет.
...Прорвав передний край обороны противника, советские войска вошли в пылающий город. Начались жестокие уличные бои. Старшина получил ранение в руку, но остался в строю. А 8 апреля 1945 года взвод старшины Матыжонка выполнил последнюю боевую задачу на этой войне.
Разведчики пробились в центр Кёнигсберга - к зданию гестапо (ныне Советский проспект 3, где теперь располагается ФСБ). Штурмом его брать не стали. Блокировали и дождались подхода танков. Гестаповцы оказались в плену - ни один гад не ушёл...
На следующий день гарнизон Кёнигсберга капитулировал. Война для старшины Матыжонка закончилась. На боевом счету разведчика 76 рейдов в тыл противника, 26 “языков”, добрая половина которых - офицеры, в том числе группенфюрер СС (генерал-майор) фон Штиммер. Старшина лично уничтожил около сотни фашистов, в том числе - “лучшего стрелка Германии”, любимца Гитлера штандартенфюрера СС (полковника) фон Вайцеля.
Матыжонок награждён тремя орденами Боевого Красного Знамени, двумя орденами Славы (2-й и 3-й степени) и орденом Красной Звезды.
После демобилизации Сергей Иванович работал простым железнодорожником.
За самоотверженный труд осмотрщика вагонов на груди Матыжонка появится рядом со знаком "Отличный разведчик" знак "Отличный вагонник", к боевым орденам присоединится орден Октябрьской Революции, а к званию Почетный солдат ЗабВО - высшая ведомственная награда МПС - звание Почетного железнодорожника. Сергей Иванович никогда не носил ленточки за ранения, а между тем ранен он был двенадцать раз, из них восемь - тяжело. После демобилизации в сентябре 1945 года перед ним, заслуженнейшим фронтовиком, открывались широкие и блестящие перспективы, но он, по его собственному признанию, предпочел "вернуться в мазут", туда, откуда уходил добровольцем в 1941 на фронт - в родной пункт технического осмотра вагонов станции Карымская. "Каждый должен делать свое дело, но делать его хорошо", - не раз говорил Сергей Иванович. И, наверное, неспроста, первый же поезд, которому он давал готовность к отправлению, состоял из платформ с разбитой германской техникой, которую везли на переплавку.
Почетный солдат Забайкальского военного округа, Почетный железнодорожник, кавалер восьми орденов, из которых три высших боевых - Красного Знамени, герой документальной повести "Тропой разведчика" - легендарный воин Великой Отечественной - это все он, Сергей Иванович Матыжонок. Но для своих земляков-карымчан он был и остается просто Сергеем или Сергеем Ивановичем для старшего поколения и дядей Сережей для внуков фронтовиков. Человек редкой скромности, он никогда не только не кичился своими заслугами, но и не упоминал их. Я помню, как он заходил в магазин и привычно направлялся в хвост длинной очереди, а земляки так же привычно и даже с какой-то обидой поспешно расступались перед ним. "Сергей Иванович, дядя Сережа, давай без очереди!" "Да ладно, ребята, я такой же, как все", - отвечал он. Один раз лишь только использовал Сергей Иванович свои фронтовые регалии - подошел при всех орденах и медалях к председателю врачебной комиссии, сомневающемуся, годен ли на работу, связанную с движением поездов, вчерашний солдат, хромающий на израненную правую ногу. Сказал врачу старшина, что он с хромающей ногой не только притаскивал "языков", но и печатал шаг ассистентом у Боевого Знамени своего фронта на Параде Победы в Москве, а уж от вагона к вагону как-нибудь доберется в срок. И строгий врач, уже написавший было "не годен" зачеркнул "не".
О том, как воевал Матыжонок, ярко и правдиво рассказал в своей повести "Путь разведчика" его земляк, карымчанин Сергей Зарубин. Эта книга хорошо известна забайкальцам, хотя последние тридцать лет она не переиздавалась. Одно огорчает - о некоторых эпизодах в ней упомянуто лишь вскользь, в силу ряда причин. Сам Сергей Иванович не любил вспоминать войну, слишком острыми и тяжелыми были для него эти воспоминания.
- Смотрел я как-то художественный фильм о боях в Ржевских лесах. Показывали наших разведчиков, как они по немецким траншеям и блиндажам, словно у себя, ходили. Не было же так! Посмотришь такое кино - подумать можно, что "языка" взять, что курицу в курятнике поймать, - говоря мне это, Сергей Иванович яростно затянулся "беломориной", голос его дрогнул. - После этого фильма даже уснуть не мог, закрою глаза и вижу: мои однополчане-разведчики на колючей проволоке висят без движения, а над ними ракета немецкая догорает. Потери у разведчиков большие были всегда, немцы - вояки серьезные и грамотные. Поэтому в разведку старались брать только добровольцев, чтоб каждый знал, что он на смерть идет, и не ныл, чтобы пять "о" потом не получилось.
- А что это такое - пять "о"?
- Пять "о" - это уже на фронте солдаты придумали, - улыбнулся мой собеседник, - командир спрашивает, почему задание не выполнено, а в ответ - "осветили, обнаружили, обстреляли, отошли... оторвались". Но вообще-то случаи трусости и невыполнения боевого приказа были единичными. Если это происходило на нейтральной полосе или в тылу врага, разговор с такими был коротким - пуля в лоб. Потому что на кону не только жизни остальных, но и может, всей дивизии, если языка взять не удастся.
- А убитые, раненые?
- Из разведки возвращаются все, кроме, может, предателей, и живые, и мертвые. Мы этот закон свято блюли. Однажды попала наша группа под кинжальный огонь немцев. Погиб Коля Тимофеев, а вытащить его с нейтральной полосы было нельзя, все бы на снегу остались.Лейтенант Воронцов приказал уходить... Четверо суток мы потом ходили за Колей, ивсе-таки, несмотря на огонь и засаду, вытащили к своим. Немцы заминировали его тело двумя минами, наверняка знали, что мы придем за ним.
- Сергей Иванович, а как у разведчиков дело обстояло с дисциплиной? Ведь, что ни говори, специфика их службы особая, да и народ в разведроту шел всегда отчаянный, причем добровольно.
- Разведка - это особая служба, но дисциплина и слово командира - закон. Пошлет тебя командир на смерть, - должен, не колеблясь, на те же мины или под пулемет шагнуть.Слабость, известно, издалека подкрадывается. Сегодня разведчик одну поблажку себе позволил, завтра другую, разболтался, а там и до штрафбата один шаг или до глупой гибели зазря. Война поблажек не дает и слабостей не прощает.
Война для командира разведвзвода двадцатилетнего старшины Сергея Матыжонка - это не только рукопожатия генералов, вручавших ему ордена, не только ликующие звуки марша над Красной площадью и Парад Победы. Это - смрадное движение вражеской овчарки, натренированной на человека, которую гитлеровцы пустили по кровавому следу старшины в болотную трясину, будучи абсолютно уверенными, что раненому и расстрелявшему все патроны "зеленому призраку" спасения нет. Старшина, последним отчаянным усилием схватив зверя, перегрыз ему горло. Это - замерший на спусковом крючке палец и тоскующий взгляд разведчика, провожающего сквозь прорезь прицела своего автомата вражеских солдат, конвоирующих наших пленных - боевое задание и взятый "язык" важнее не только их жизней, но и жизней самой разведгруппы. Это - пламя вражеского огнемета, колыхнувшее в упор по старшине, прикрывающему отход группы и успевшему перед провалом в черную пропасть забытья последним движением выстрелить из ракетницы - дать сигнал об артиллерийском прикрытии разведчиков, закрывающих собой от пуль и осколков "языка" на нейтральной полосе. Это сырость землянок и последние залпы над свежими холмиками могил однополчан......
Умер в марте 1999 года - открылись старые раны и врачи не смогли выходить фронтовика. Бывалый разведчик быстро догадался, что смерть близка и попросил отдать дефицитные лекарства другим ветеранам - у кого ещё были шансы встать на ноги. А для себя потребовал бутылку водки. Выпил сто граммов, словно перед последней атакой, и умер. Достойно. Как настоящий солдат.
